[Grammatikmachtfrei]

Название: Полагаясь на себя. Глава 14: Dеjа Vu .
Автор: Imbrium Iridum
Переводчик: Grammar Nazi
Пейринг: Наруто/Саске
Рейтинг: PG-13
Жанр: юмор, романс, ангстишка
Состояние: в процессе.
Предупреждение: mpreg
Дисклеймер: Кишимота
Ссылка на оригинал: www.fanfiction.net/s/2427539/1/SelfReliance
Саммари: С самого раннего возраста Учиха Саске знал, что возрождение клана - самая главная обязанность единственного его представителя. К несчастью, он не верит, что кто-то из женщин может сделать это ПРАВИЛЬНО, потому вынужден восстанавливать клан Учих самостоятельно. Это приводит к сложностям, которые даже он не смог предвидеть...

Его первой реакцией было удивление оттого, насколько он изменился за считанные годы. Он стал выше и повзрослел. Выражение круглого кукольного лица, которое искажалось от ненависти к нему и казалось синим из-за отблесков Чидори, сейчас было странно отсутствующим. Под этими новыми чертами - прямым носом, длинными ресницами и выступающими скулами, под всей кошачьей красотой, заложенной в генетике Учих - все еще жил маленький мальчик, которого он знал, но разглядеть его после всех пережитых Саске передряг было сложно.
Его взгляд спустился ниже, охватывая всю фигуру, чтобы запечатлеть и сохранить его образ после того, как он проснется, и эти темные глаза снова начнут сочиться ненавистью. Парень спал крепко - так крепко, что он протянул ладонь к его губам, чтобы убедиться, что он дышит - и глубоко. Спать подобным образом для шиноби, для одного из чуунинов деревни Листа - недопустимая ошибка, любой мало-мальски нормальный ниндзя проснулся бы, как только след его чакры появился в спальне подобно странному маслу, темному и пьянящему. Но нет, парень продолжал спать, его сливовые волосы расходились веером вокруг головы, будто произведение художника-абстракциониста, выполненное чернилами. Он поиграл с несколькими ниспадающими прядями, пропуская их меж пальцев.
Он не проснулся, потому что был вымотан до предела, и он вовсе не винил его в этом. Он был обременен необычной ношей, понял визитер, путешествуя алыми глазами с вращающейся радужкой ниже, проходясь взглядом по ямке на обнаженной шее и напряженным пальцам, вцепившимся в покрывало. Сначала он не поверил слухам - да и кто бы поверил? Они были настолько алогичны, что не верить им стоило из принципа - но перед ним было достаточно доказательств, чтобы убедить кого угодно.
Он стянул покрывало, самодовольно усмехнувшись, когда парень забормотал во сне, и не думая просыпаться, хотя над его кроватью нависла очевидная угроза. Да, этих доказательств в самом деле было достаточно: круглый живот выпирал под свободной ночной рубашкой, и ему не надо было прикасаться пальцами к теплой коже, чтобы убедиться, что это не какое-то извращенное ниндзюцу - пульсирующая чакрой выпуклость говорила сама за себя, и, приглядевшись внимательней, он различил три чужеродных вспышки чакры. Даже когда он смотрел, они ворочались и шевелились, прильнув друг к дружке в уютной матке, пока их носитель спал.

Трое, а не один. Это усложняет дело, не так ли?

Снова укрыв парня, чтобы он не простудился и не проснулся, он провел натруженными пальцами по его полуоткрытым губам, рассеянно вспоминая их прикосновения к своей спине. Поездки на закорках были пережитком прошлого, но он по-прежнему помнил это ощущение: прижавшиеся к его спине детские губы, прятавшие таким образом улыбку, потому что мальчик не хотел ни озвучивать, ни показывать свою радость. Уже тогда он старательно скрывал свои эмоции, уверенный, что их проявление заставит отца любить его меньше. Он грустил, думая о том, как все несправедливо. Младший ненавидел его больше всего на свете, хотя это он освободил его от деспотизма их семьи, это он всегда любил его больше всех. Мог бы по крайней мере помнить об этом, но нет, его ненависть была всепоглощающей.
Дыхание на его пальцах было теплым и настоящим, но неглубоким и прерывистым. Ему наверняка снились кошмары. Лицо и сжавшиеся руки напряглись, будто он сражался с невидимым врагом, и он простонал что-то, что могло быть чьим-то именем.
Он осторожно накрыл ладонью его живот и успокаивающе погладил - больше из любопытства, чем чтобы помочь страдающему от боли парню, из любопытства на его реакцию - и прерывистое дыхание замедлилось, напряженное тело снова расслабилось.
Вдвойне интересно. Не так давно подобное прикосновение моментально разбудило бы его, и проснулся бы он взбешенным; он бы искалечил распустившего грабли первым попавшимся под руку предметом с мстительным удовлетворением. Но теперь... теперь подобные прикосновения утешали, убаюкивали, будто он привык к подобным ласкам и научился жаждать их.
Что же изменилось, озадаченно подумал он. Как мог человек с настолько израненной душой обрести это - это странное, спокойное место, где он мог позволить себе не быть шиноби, спать как мертвый с полной уверенностью в своей безопасности и взвалить на себя ношу, которая определенно свела его с пути ненависти? Эта... эта штука, прикрепленная к нему, была результатом того, что вся его решимость и стремление обрести силу покинули его.
Как он мог быть довольным в подобной ситуации? Они оба так упорно и долго старались, чтобы обрести силу, а он отбросил все - и ради чего? Ради беззащитности? Хрупкости? Ради живота, раздувшегося от семени другого мужчины?
Он покачал головой, ласково огладив округлую выпуклость в последний раз. Не стоит маячить рядом, когда он проснется, поэтому он тихо вышел из спальни с первыми лучами тусклого солнечного света, просочившимися сквозь шторы и озарившими умиротворенное детское лицо его младшего брата.

Саске проснулся с шумным вздохом, его кожа неприятно зудела. Он рефлекторно дрожал - неужели один из джоунинов спустился с крыши в дом? Он мог поклясться, что чувствовал раздражающий след чужой чакры, и он чертовски хорошо знал, что это не обжигающе-пряная получеловеческая чакра Наруто и Кьюби. Он глубоко вдохнул. Спертый воздух пах лавандой, остро и горьковато.
Саске сглотнул. Ему не нравился привкус этой темной чакры, неважно, насколько успокаивающей и мирной она казалась. Привкус его собственной проклятой печати при активации - лавандовый и металлический, терпкий и кислотный. Он ненавидел этот запах, потому что им были пропитаны глубокие змеиные норы убежищ Орочимару. Даже теперь, спустя долгие месяцы, он иногда ощущал его на языке, даже после того, как вернулся в Коноху. Только лавандовый оттенок испарился со временем, вытесненный чистыми запахами мяты и ванили от чакры Сакры и мускусом со специями от чакры Наруто.
Но одни только сны не могут вернуть запах.
В комнате кто-то был, наблюдая, как он спит - кто-то, кто насквозь пропах темной чакрой. Желудок Саске перевернулся при этой мысли, и он медленно соскользнув с постели, бесшумно ступая по полу босыми ступнями. Это требовало усилий, недовольно понял он, ощущая подошвами прохладные деревянные доски. Требовало усилий передвигаться так тихо, требовало усилий скрывать свое присутствие, требовало усилий быть ниндзя. Ему это не нравилось - вообще-то, он ненавидел эту слабость и зависимость от других - но он также ничего не мог с этим поделать. Это все было частью одного: слабые щиколотки, болящая спина, огромный живот, перепады настроения, тошнота, и это все без учета добе...
Саске замер, дыхание застряло в горле, когда он услышал скрип несмазанной петли и торопливый хлопок двери. Он застыл, во рту внезапно пересохло, звук повторился снова: скрип, хлопок, скрип, хлопок, скрип, хлопок. Он достал кунай из заначки Наруто (тот держал запасное оружие в тумбочке с нижним бельем, что наверняка казалось ему верхом остроумия) и автоматически сунул его в карман штанов, напряженно думая о возможных визитерах.

Орочимару? Нет, он бы не пытался преследовать меня, и пусть у меня больше не самый чуткий сон, этот язык разбудит кого угодно. Какаши? С него станется прошмыгнуть без разрешения, но от него пахнет дымом, не лавандой; я знаю чакру Какаши, и это не она. Черт. Я становлюсь параноиком, когда добе нет рядом - позволяю своим снам влиять на реальность, как маленький. "Хреновый" и "шиноби" не слишком сочетаются, слава Богу, что на крыше четверо джоунинов. Вряд ли мимо них можно проскочить так просто...

Саске застыл в дверном проеме кухни, приготовив кунай для атаки. Сцены, развернувшейся перед ним, было достаточно, чтобы он окаменел и начал заикаться так, что нарушил по крайней мере четыре подраздела Кодекса Поведения Клана Учих.
- Итачи? - ошеломленно спросил он, и только потом понял, что сказал это вслух. Гость зыркнул на него через плечо, моргая и фокусируя взгляд алых глаз, затем пожал плечами и продолжил шарить по полкам.
- Я надеялся на чашечку кофе, - рассеянно сказал Итачи, заглядывая в шкафчики. - Но у тебя совсем нет сливок.
- Мне нельзя употреблять слишком много кофеина, - сказал Саске, чувствуя себя странно, будто это был какой-то сон, а он все не мог проснуться. Его брат был на кухне и по-свойски шарил по ней, медленно жуя что-то, как наркоман. Это было абсолютно невероятно: вот он, во всем учиховском блеске, расслабленный и изящный, как кошка, Акацучий плащик лениво накинут на спинку кресла, а сам он растерянно жует кусок тоста. Итачи явно чувствовал себя как дома. - Это вредит малышам... а Наруто пьет кофе без сливок, но c кучей сахара.
- Очень на него похоже, - пробормотал Итачи. - Я удивлен, что этот пацан не пристрастился к крепким наркотикам. Я бы постоянно держал себя под кайфом, если бы носил в себе груз вроде его - или вроде твоего, хотя, учитывая... ээ... твое положение, скажем так, вряд ли можно с легкостью расслабиться. Тост?
Саске, моргая, медленно взял предложенный хлебец. Это должно было быть сном. Должно.
- Наруто и Кьюби отлично уживаются вместе. В основном. По хорошим дням.
- Ммм, это наверняка приносит им кучу проблем. Итак, когда тебе рожать? - спросил Итачи странно заботливым тоном. - Судя по полученной мной информации, довольно скоро. Хотя, учитывая... - он лениво поболтал в воздухе пальцами, вновь пожимая плечами. - Судя по виду твоей... средней части, ты уже готов чем-то разродиться.
- Мне рожать где-то через два с половиной месяца, - признал Саске, не будучи в большом восторге от комментария по поводу "разрождения" (этот глагол нравился ему все меньше и меньше по мере того, как щенки раздували его живот), но у него было не то настроение, чтобы поправить брата. Хотя Итачи было плевать на подобные мелочи, и вообще это сон. Скоро из ниоткуда появится пурпурная обезьянка с гроздью гелиевых шаров, и когда более рассудительная часть Саске задастся вопросом, какого хрена пурпурный примат делает на его кухне, он проснется. Наруто неплохо посмеется над этим, когда вернется: Итачи, пьющий кофе? Неужели Итачи настолько человечен, чтобы нуждаться в еде? Ух ты черт, страннецкая идея!
- В конце июля или начале августа.
- Прямо на твой день рождения. Странно, что так вышло.
- Да, - согласился Саске, машинально поставив на плиту чайник - утреннее чаепитие стало привычкой, и даже внезапное появление его брата не нарушит распорядок дня. Он с отстраненным видом бросил в него чайные листья: - Странно.

Странно, что между его днем рождения и моим почти ровно сорок недель.

- Вот значит как, - пробормотал Итачи, его глаза потемнели до естественного черного цвета. Было диковато видеть его без вездесущего Шарингана; у Саске это вызвало болезненные воспоминания о старшем брате, каким он был до того, как вырезал клан, потому иметь дело с таким Итачи было сложно. С Итачи, который был хорошим братом. С Итачи, который был бы счастлив стать дядей. Но Саске знал, что тот Итачи умер много лет назад. - Ты нашел выход из ловушки, в которой я запечатал наши передающиеся по крови техники. Я всегда знал, что ты сообразительный, но это... это интересно. Ты преодолел препятствие материнской передачи Шарингана - браво твоей креативности.
- Мне не нужно твое одобрение, - бесцветно сказал Саске, поставив чашку перед братом с такой силой, что она треснула. Его настроение ухудшалось, но пурпурная обезьянка не спешила появляться, чтобы разбудить его. - Я перерос это.
- Как и большую часть своего гардероба, могу побиться об заклад, - ухмыльнулся Итачи. - Ты выглядишь так, будто сейчас лопнешь, братишка. Могу только догадываться, как ты будешь себя чувствовать через два с половиной месяца.
- Заткнись, - рявкнул Саске, потирая натруженную поясницу обеими руками. - Знаю.
- И ты сделал это по своей воле, как я слышал, - добавил Итачи, разглядывая свои лиловые ногти. - А что еще более интересно, я слышал, что ты вынашиваешь ребенка Кьюби.
- Детей, - автоматически поправил Саске. - Тройню. И да, они от него и от Наруто.
- Я бы поздравил тебя с выбором стоящего осеменителя - или, в данном случае, осеменителей - но тебе, похоже, больше не важно мое мнение. Что до детей, не хочешь, чтобы я использовал Шаринган для проверки их маленьких систем чакры? - с притворным великодушием спросил Итачи, улыбаясь ленивой улыбкой кота, наблюдающего за мышью.
- Не смей, - прорычал Саске, его глаза потемнели от гнева. - Не смей трогать их. Неужели тебе мало убийства отца и матери, и ты собираешься убить брата с нерожденными детьми? Это не составит особого труда. Ты знаешь, что я не могу драться с тобой в таком положении.
- Я ничего не говорил о твоем убийстве. Братишка, ты думаешь, что я жестокий, - глубоко оскорбленным тоном сказал Итачи.
- Нет, я думаю, что ты долбаный психопат. Проваливай.
- Глупый, глупый Саске, - Итачи рассмеялся, искренне забавляясь. - Я старший! Этот дом мой по праву. Хотя это неважно - разумеется, я не собираюсь причинять вред твоим обожаемым крошкам в доме, где мы выросли. Они ведь мои племянники и племянницы, сколько бы их ни было в твоем животе. Нет, я здесь не для того, чтобы причинить боль своему любимому единственному братишке...
- Я твой единственный братишка, потому что... - Саске умолк. - Думаю, истребление клана не сказалось на процентном соотношении братьев, потому что я в самом деле твой единственный брат. А любимый я тобой или нет, уже другой вопрос.
- Саске, я не могу причинить тебе боль теперь, когда ты стал для меня так невероятно полезен, - Итачи снова лениво улыбнулся. - Ты нашел любопытное использование своих внутренностей. Значит ли это, что ты и мальчишка-Кьюби... спутались?
- Вряд ли, - хмыкнул Саске, хотя "спутались" еще было мягко сказано. Они любили друг друга; они делили постель. Вряд ли можно было спутаться сильнее. Наруто был далеко и не мог слышать, как Саске врет, потому он сделал это с чистой совестью.
- Странно, но я думаю, ты лжешь, - сладким голосом сказал Итачи. - Да что это я говорю - я знаю, что ты врешь мне, братишка. Видишь ли, в возможности нашего генома входят и способности детектора лжи. Ты врешь, потому что хочешь защитить вас обоих и этот хрупкий рай, который вы противопоставляете реальному миру - миру, в котором Наруто будет принадлежать мне, миру, в котором Орочимару получит твое тело. - Он помолчал. - Хотя не уверен, что он будет заинтересован в твоем теле, как в контейнере для себя, любимого, когда увидит, насколько раздулся его прелестный Саске-кун. А может, он с восторгом отнесется к возможности получить для себя больше тел в будущем - ему потребуется сменить тело, когда твои дети вырастут. Наша генетика, смешанная с генами сына Четвертого - это предоставит ему больше возможностей, как думаешь?

Так это не сон? Итачи на кухне, а Наруто в другой стране... черт, черт, черт.

Хотя ниндзя в нем упал духом, материнский инстинкт в Саске был сыт по горло.
- Выметайся! - заорал Саске, сузив глаза и в защитном жесте прикрывая рукой тяжелый живот.
- Ты в самом деле думаешь, что сможешь выпереть меня силой в твоем состоянии? - полюбопытствовал Итачи. - Ты с трудом можешь противостоять мне на равных, даже будучи в наилучшей форме. Почему ты думаешь, что что-то изменилось?
- Вы слышали его, - произнес дрожащий голос. - Убирайтесь.
Акимичи Чоджи появился в дверном проеме, скрестив на груди руки. Единственной вещью, которая в нем более-менее впечатляла, был размер; он заслонил проем вместо двери, на полторы головы выше обоих Учих и по крайней мере в два раза шире. Он хмуро смотрел на Итачи, решительно сжав губы, хотя знал лучше, кем кто бы то ни было, каковы его шансы против Учихи Итачи. Он мог распылить его на молекулы, однако Саске нуждался в защите, и Акимичи просто не смог не вмешаться.
Итачи хмыкнул, попивая чай.
- Зачит, ты собираешься не дать мне выпотрошить моего маленького братца на два с половиной месяца раньше срока? - поинтересовался нукэнин тоном, который ясно давал понять - Итачи считал Чоджи шутником.
Чоджи побледнел, узоры на щеках проступили сильней.
- Думаю, да, - ответил он тоненьким голосом, неуместным для такого огромного шиноби.
- Ты не слишком-то уверен, как я посмотрю, - заметил Итачи. - Могу предположить, что ты один из Акимичим... вас трудно с кем-то спутать.
Здоровяк вспыхнул - детское прозвище "жирножоп" всегда оказывало на него определенное воздействие - и выпрямился, прочищая горло.
- Пожалуйста, покиньте Коноху, Учиха-сан, или я буду вынужден сразиться с вами.
- Ну точно Акимичи, - скучающе протянул Итачи. - Рвутся в бой, который заведомо проиграют, а затем полагаются на убийственные пилюли. Угнетающая тактика, правда. Не могу поверить, что ты пал так низко, Саске, чтобы позволить кому-то вроде него защищать тебя. Неужели ты в самом деле настолько немощен, что вынужден просить помощи у отпрыска клана, известного только своей прожорливостью?
- Клан Акимичи, - уверенно сказал Чоджи, - известен самыми добрыми сердцами, чего вам, я уверен, ни оценить, ни понять не дано. Я сражусь с вами вместо Саске-сана, потому что он мог друг, и я не позволю вам причинить вред ему или его тройняшкам в моем присутствии.
Саске моргнул, глядя на Чоджи. Откуда в нем эта решимость? Друзья? Они были друзьями? Или он что-то пропустил, или у Чоджи определение друга имело очень пространное значение.
Итачи самодовольно ухмыльнулся.
- Кое-что поменялось с тех пор, как мы виделись в последний раз, отото. Я считал, что ты, как и я, выше подобных фривольностей, но ты снова доказал, что я ошибаюсь. Скажи своему Тедди-биру, чтобы успокоился - все угрозы жизням оставшихся членов моей семьи существуют только в вашем воображении, поскольку всем очень хочется видеть меня кровожадной тварью, - его ухмылка стала шире, и он надел свой плащ, сунув руки в карманы. - Конечно, я никогда не буду пытаться вас разубедить.
- Уходите, - твердо сказал Чоджи, повышая голос.
И - удивительно! - Итачи так и сделал. В один момент он был здесь, а в следующий уже исчез, исчез без хлопка, вспышки или показного "пуф!" Он не стал драться с Акимичи и даже не активировал Шаринган; что лишь увеличило недоумение Саске.
- Не могу поверить, что сказал это, - пролепетал Чоджи, рухнув в кресло. Его ощутимо трясло, на лице выступили бусины пота, и он смущенно вытирал их концом шарфа (хуле тут все носют шарфы? гарепотер, епта).
- Я тоже, слегка удивленно признался Саске. - Что заставило тебя бросить вызов Учихе Итачи?
- Ну, - честно ответил тот, чуть пожимая плечами. - Ты ведь не можешь сам драться с ним, а Наруто просил меня приглядеть за тобой. Сделать вид, что не почувствовал присутствия Итачи - не таков мой путь ниндзя. Это бы сделало меня трусом.
- Это бы сделало тебя умным, - возразил Саске. - Итачи мог убить тебя с закрытыми глазами.
- Но не убил, - сказал Чоджи со слепым оптимизмом всех Акимичи. - И я больше не чувствую здесь его чакры - а ты?
- Нет, но... - Саске никогда не понимал оптимистов, особенно оптимистов вроде Чоджи и Наруто. Оптимизм алогичен, оптимизм внушал ложные надежды, оптимизм был... Саске ненавидел заимствовать крылатые выражения других гениев, но оптимизм был проблематичным.
- Что ж, я почти уверен, что он по-настоящему ушел, - спокойно сказал Чоджи. - Мы должны доложить о визите отступника Годайме-саме, а затем снова начать тренироваться. Тебе нельзя нервничать, помнишь?
Саске пришлось закусить губу, чтобы не взвыть Мой жаждущий крови старший брат вломился ко мне в дом и угрожал жизням моих нерожденных детей, а я должен быть спокойным и собранным, потому что мне НЕЛЬЗЯ нервничать? Пропади пропадом эта беременность... никто не предупредил меня, что будет так много правил...

- Ладно, - наконец, сказал Саске раздраженным тоном. - Но не сейчас. Джоунины наверняка захотят поймать Итачи в одну из своих глупых ловушек... надеюсь, Какаши снова будет дежурить тут, потому что те четверо, что сейчас на крыше, никчемны.
- И, скорее всего, мертвы, - добавил Чоджи, по-прежнему белый, как бумага.
- И это тоже. Чаю? - предложил Саске.
Иногда Чоджи забывал, что Итачи и Саске все-таки были родственниками. Они выпили чай, доложили обо всем Годайме и были перехвачены Сакурой, кипящей праведным гневом.

Как только Сакура услышала, что Учиха Итачи внезапно явил свою морду лица Саске, она впала в истерику. Она потребовала - не попросила, не предложила, а именно потребовала - неотложной проверки Саске и его тройняшек, чтобы убедиться, что нукэнин, известный своей способностью натворить дел и без помощи рук, не сделал Саске ничего плохого. До Саске понемногу доходило, что каждый ниндзя Конохи был у Наруто под ногтем; он попросил всех своих друзей приглядывать за самкой в его отсутствие, и они ревностно исполняли его волю. Если люди с такой готовностью следуют его указаниям, Саске был почти готов признать, что он станет выдающимся Хокаге, если, конечно, летом пойдет снег и кто-то выдвинет его кандидатуру...
Сакура уложила его на стол для осмотра и потребовала перечислить все, чем он питался последние три дня прежде, чем Саске успел моргнуть. Она уже не была сентиментальной розововолосой девочкой-подростком; это точно. Теперь, когда глаза ее метали молнии, а руки были угрожающе скрещены на груди, Саске почти боялся перечить ей. Она обследовала его с щепетильной скрупулезностью.
И, к несчастью Саске, ей не нравилось то, что она видела. Ей не нравилась напряженность его спины и плеч, его невероятно бледная кожа (а сказать, что Учиха выглядит бледным - все равно, что сказать, призраку, будто у него не слишком цветущий вид), набрякшие синяки под глазами и больше всего - толщину (точнее, ее отсутствие) его запястий, которую она подметила, когда проверяла пульс. Да, Саске от природы должен быть худым. Нет, Саске не должен выглядеть, как жертва голодомора. Все продвижения в правильном направлении, все усилия, предпринятые им в попытке стать здоровее пошли коту под хвост, как только Наруто ушел.
Сакура знала, что Саске волнуется; она наблюдала за ним достаточное количество лет, чтобы понять, когда Саске думает о чем-то тяжелом, кроме его набившего оскомину Должен убить брата, Должен отомстить за клан, и самое настойчивое Должен стать сильнее. Но допустить такое... подвергнуть опасности не только свою, но и жизни его нерожденных малышей... она надеялась, что у него больше здравого смысла.
- Похоже, Итачи в самом деле оставил тебя в покое, - сказала Сакура, с шумным вздохом присаживаясь во вращающееся кресло. - Что случилось с его мантрой "убить, убить, искалечить и убить"?
- Может, ему надоела концепция убийства ради веселья, - апатично пробормотал Саске.
- И реальная вероятность этого?..
- Практически нулевая, - он провел рукой по спутанным волосам. - Но он... он не пытался угрожать мне. Он был безоружен, и Шаринган не был активирован - не говоря уже о Мангекьо-Шарингане. У него не было намерения убить меня - черт возьми, его единственным намерением было найти обезжиренные сливки. А потом он ушел - можешь в это поверить? - потому что Чоджи угрожал ему.
- Образ бодрячка совсем не вяжется с Итачи, - заметила Сакура, задумчиво нахмурив брови. - Чего же он хотел, если не прикончить тебя и малюток, пока Наруто нет рядом?
- Я бы и сам хотел это знать, но я не собираюсь принимать его неожиданное благодушие как сигнал к тому, чтобы не закрывать дверь на ночь. Он по-прежнему враг. Самый страшный враг.
- Я знаю, но Саске-кун, тебе нельзя забивать этим голову. Ради спасения детей - не нервничай.
- В последнее время я только этим и занимаюсь, - мрачно сказал Саске, поднимаясь, чтобы уйти. Он не поморщился, хотя его спина болезненно отреагировала на движение - не стоит Сакуре знать еще и об этом.
- Саске-кун... - тихо сказала Сакура, положив ему руку на плечо. - Если стресс мешает тебе вынашивать детей, я могу дать тебе что-нибудь. Что-то мягкое... что поможет тебе успокоиться, пока он не вернется.
- Предлагаешь мне накачаться успокоительным? - с прохладцей поинтересовался Саске. Его глаза были невыразительны, как гладь пруда. Она знала это его выражение: он был разозлен и оскорблен.
- Это может помочь, - умоляюще проговорила Сакура. - Ты снова начинаешь выглядеть больным. Теряешь вес, недосыпаешь, недоедаешь... так не может продолжаться, если ты хочешь, чтобы с детьми все было хорошо. Это может иметь необратимые последствия для твоего и их здоровья, - она помолчала, затем добавила слегка дрожащим голосом: - В основном для их.
- С ними все будет в порядке, - упрямо сказал Саске. - Чакра Кьюби поможет им оставаться здоровыми.
- Чакра Кьюби не поможет тебе родить их в срок, - строго возразила Харуно. - Чакра Кьюби не увеличит их вес при рождении. Чакра Кьюби не убережет тебя от двухмесячной госпитализации, потому что выносить тройню в таком тщедушном напряженном теле невозможно!
Челюсть Саске дернулась, но он не сказал ни слова.
- Если ты так волнуешься о Наруто, почему ты не захотел проводить его?
- Твою мать, - бесцветно пробормотал Саске. - Ты хочешь поговорить о нем, не так ли?
- Да, я хочу поговорить о нем, - язвительно ответила Сакура. - Ты слишком накручиваешь себя. Перестань волноваться об идиоте; Он же не на войну пошел. Из-за него ты весь извелся. Прекрати.
- Мы поссорились перед его уходом, - коротко сказал он, будто это объясняло все - хотя это на самом деле все объясняло. Он надел сандалии настолько изящно, насколько смог, учитывая тот факт, что он не видел своих ступней.
Медик вздохнула.
- Из-за чего? Или мне стоит сказать - из-за чего на этот раз?
- Он не хотел уходить. Я сказал, что он должен уйти. Он спросил, хочу ли я, чтобы он ушел. Я сказал, что хочу, чтобы деревня для него была важней, чем я; он шиноби, джоунин - сам должен знать об этом.
- У Наруто свои приоритеты, - заметила Сакура, хотя ей казалось, что Саске должен был знать об этом лучше всех.
- И не самые лучшие, - раздраженно парировал Саске.
- Ты что же, хочешь, чтобы он больше заботился о деревне, которая превратила его детство в ад, чем о тебе и ваших детях? Ты знаешь Наруто. Ты знаешь его. Даже когда вы были всего лишь соперниками, он ставил тебя на первое место, а теперь, когда ты... - Сакура неопределенно махнула рукой, не желая говорить теперь, когда ты его самка, теперь, когда ты беременный. - Он ничего не может с этим сделать, Саске. Он чрезмерно заботливый по натуре. Слишком долгое отсутствие семьи заставляет его... наверстывать упущенное ускоренными темпоми.
- Он хочет стать Хокаге - а так у него ничего не выйдет. Я почти начал думать, что он хочет забить на миссии хрен и посвятить свою жизнь заботе о детях.
- С него станется, - согласилась Сакура, постукивая ногтем по губе. - Но вряд ли Кьюби позволит ему. Демону время от времени нужна кровавая резня, иначе он станет неуправляемым. Как он, кстати? Наруто успешно сдерживает его?
Саске хмыкнул, и Сакура мудро решила не вмешиваться.
- Если ты перестанешь докапывать меня по поводу Наруто, а съем столько, сколько захочешь, - Саске одарил ее мрачным взглядом, который выглядел бы гораздо менее жалким, не будь он так истощен. - Можешь проследить, если не веришь мне на слово.
Сакура вздохнула, вновь кивая.
- Еще немножко, верно? Я имею в виду, он ведь скоро вернется.
- Зависит от того, как продвигается миссия, - Саске попытался, чтобы его голос звучал невозмутимо, но ничего не вышло. - Зависит от того, сможет ли идиот завершить миссию в одиночку, с ничтожной помощью от малолетнего извращенца и гения-подкаблучника.
- С ним все будет в порядке, - мягко сказала Сакура. - И я постараюсь, чтобы с тобой тоже все было хорошо. Наруто не простит меня, если ты будешь выглядеть больным, когда он вернется...
Саске пожал плечами и ушел прежде, чем она скажет еще какую-нибудь гадость.